Могилевчанин Михаил Масанин надевает парадный пиджак – и будто снова в строю. Фронтовая выправка дает о себе знать даже после 70 с лишним мирных лет. Да и боевые награды обязывают. Правда, квартиру 95-летний ветеран Великой Отечественной теперь покидает редко – здоровье не то, что раньше. Хотя и один не засиживается, гости к нему приходят сами: представители власти, ветеранских организаций. И, конечно, бывшие ученики. Михаил Игнатьевич не просто открывал для них мир математики и географии. Педагог по призванию помогал ребятам найти свое место в жизни. Учил трудиться. А еще – ценить то, что дала им родина.

«Нас встречали с цветами»

Диплом об окончании Мстиславского педучилища 17-летний парень из деревни Раковщина получил утром 22 июня 1941-го.

– Меня распределили в Барановичи, тогда это был областной город, – вспоминает пенсионер. – И я отправился домой, чтобы поделиться новостью с родными. А по дороге встретил спешившую навстречу маму. Она плакала. Сказала: война началась, немцы напали.

В оккупации, признает, пришлось нелегко. Сразу после освобождения в сентябре 1943-го прибыл на сборный пункт в райцентр. Несколько месяцев «стажировки» – и молодых новобранцев отправили на линию фронта. Она проходила буквально в нескольких километрах от родной деревни.

– Меня назначили командиром пулеметного расчета «максим» 222-го стрелкового полка 39-й дивизии 33-й армии Второго Белорусского фронта, – уточнил фронтовик. – Первый бой принял при форсировании реки Прони неподалеку от Чаус.

Большаки и лесные тропы, деревни и поселки, города и реки – ефрейтор Масанин с товарищами прорывались с боями все дальше и дальше на запад. Маршруты передвижений и места сражений помнит до мельчайших деталей. А однажды для верности отразил их на карте операции «Багратион» – в этом деле помогли и его знания как географа. Михаил Игнатьевич был в числе первых, кто ступил в освобожденные Могилев и Минск. «Вся столица, – отметил, – лежала в руинах. Редкий город так пострадал в войну, как Минск. Люди на улицах встречали нас с цветами, обнимали, плакали».

Сто граммов за Победу

На волоске от смерти сам был не раз. «В апреле 1945-го около двух недель стояли на Одере неподалеку от Франкфурта,- рассказал фронтовик. – Река разлилась так, что берегов не видно – километра на четыре в ширину. Часть советских солдат, среди которых был и я, оказалась на одной стороне, часть – отрезана водой. Впереди – немцы. Спасало прикрытие артиллерии и авиации».

Понял, что родился в рубашке, и после того, как старший по званию товарищ пригласил отведать американской тушенки. «Обосновались на берегу Одера, открыли банку. Смакуем, – вспоминает события того весеннего дня ветеран. – И тут неожиданно снарядом срезает сосну, под которой сидели, буквально метрах в трех выше нас. Другу посекло руки, мне – пилотку. Осколки попали и в голову. Некоторые вынули сразу, остальные – намного позже. От госпитализации мы отказались».

О смелости молодого красноармейца рассказывала и фронтовая газета. Комсорг Трофимов написал, как Масанин вместе со своим расчетом сумел прорвать сопротивление фашистов на одном из стратегических участков. За это всех потом наградили медалями «За отвагу». У Михаила Игнатьевича есть также медаль «За взятие Берлина» – в этот город он вошел победителем еще 1 мая: «В какой-то момент в Берлине наступила тишина. И была такой ошеломляющей, что казалась даже болезненной, будто чего-то не хватает». А через несколько дней стало известно о полной капитуляции Германии:

– Радовались этой новости так, что не пересказать словами. Салют устроили грандиозный: не стреляли разве что из артиллерийских орудий. По такому случаю нам и по сто граммов выписали – за Великую Победу.

Здравствуй, мама!

Демобилизовался не сразу: службу в Германии нес до сентября. Из его полка отбирали красноармейцев для участия в Параде Победы в Москве, так что по Красной площади теперь уже сержант Масанин мог промаршировать. Однако кавалеру орденов Славы III степени и Отечественной войны I степени не удалось вписаться в заданные внешние стандарты. Рост у Михаила Игнатьевича – ниже требуемых для этого 1 метра 75 сантиметров.

Домой добрался не без приключений. Сесть в Берлине на поезд до Бреста удалось благодаря тому, что в их группе оказался Герой Советского Союза, имевший на то первоочередное право. А из Орши ехать пришлось на товарняке – других поездов на Кричев не было.

– Вышел на ближайшей от моей Раковщины станции. Темный ноябрьский вечер. Вокруг кто-то кого-то встречает («делегации» из всех деревень дежурили, чтобы не пропустить приезда «своих»). Вдруг вижу: бегут девчонки, с которыми до войны на вечеринки ходил, – дочки музыканта Комаровского. Переночевал в их хате и рано утром – домой. Подхожу, а на двери замок. Пошел к соседям, поздоровался, и вдруг на пороге – мама. Сама собой набегает непрошеная слеза.

Вечером в доме Масаниных собралась вся деревня. Каждый нес что мог: стопку самогона, миску бульбы, капусты. Радость была вперемешку с болью, смех – со слезами: многие из односельчан с фронта так и не вернулись…

Письма из прошлого

Отдыхал Михаил Игнатьевич недолго. В 1946-м уже работал учителем в Заболотской семилетке Мстиславского района. Заочно окончил географический факультет Могилевского пединститута. Преподавал и был руководителем. В Боровской, Маховской, Кадинской школах Могилевского района воспитал не одно поколение ребят. Трудился даже после выхода на пенсию – стажа набежало более чем полвека! Примером был и для собственных детей – вместе с женой Тамарой Леонтьевной они вырастили двух дочерей и двух сыновей.

– А сегодня у меня, кроме того, пять внуков, семь правнуков и двое праправнуков, – подсчитал ветеран…

Деда и прадеда они навещают часто. «Раньше, – призналась дочка фронтовика Валентина Михайловна, – папа очень много читал. Библиотеку собрал солидную. Более того, научился переплетному искусству и дал новую жизнь не одному изданию. Альбомы для фотографий тоже его рук дело». Среди фотокарточек бережно хранятся и документы. В их числе – небольшая стопка писем от сослуживца Ивана Мелузова из Горьковской (Нижегородской) области. Первое пришло в 1962-м. Бывший старшина медицинской роты решил еще раз сказать спасибо человеку, которому был обязан жизнью. Михаил Игнатьевич уточнил, что под вражеские пули они с товарищем попали при наступлении на Берлин:

– Ивану прошило сразу обе ноги, сам идти не мог. Я перетянул его к большому валуну, чтобы спрятать, и осмотрелся. В 50 метрах впереди – немцы. В трехстах сзади – наши. Как доползти туда с тяжелораненым?

Масанин пробовал тянуть однополчанина на себе, но далеко они не продвинулись. Тогда, оставив друга в поднимавшейся от зимней спячки ржи, поспешил к своим – где по-пластунски, а где и бегом. Бросил вещмешок, схватил автомат с патронами – и назад. «То место, где лежал Мелузов, фашисты уже обстреливали из минометов. Иван, пытаясь спрятаться в канаве поглубже, землю разрывал – все руки были в крови, – рисует картину прошлого фронтовик. – Признался: не верил, что я за ним вернусь. Нам повезло – добрались до санвзвода». Дальше о судьбе Ивана пулеметчик ничего не знал – тем радостнее была весть от него.

Михаил Игнатьевич не скрывает: День Победы для него – главный праздник. Пусть не в Москве, а в Могилеве, но он прошел в парадной колонне – и не раз. А сегодня в праздничную колонну встают его дети, внуки, правнуки. Денис Масанин во время срочной службы в День Независимости промаршировал по проспекту Победителей в Минске. Другой внук – Дмитрий Кульков – нес почетный караул в Витебске.

Светлана Маркова