«Неважно, что мгновение прекрасно, а важно, что оно неповторимо», — продекламировал во время прогулки поэт Игорь Губерман и попросил познакомить его со скульптором Андреем Воробьевым… Вошел в мастерскую и воскликнул на пороге: «Да! Такая атмосфера была у моего друга Эрнста Неизвестного!»

— Андрей, вы увидели Игоря Губермана и …
— Я понял, что передо мной человечище.
— Вы произнесли это с такой интонацией, что я вспомнила ваших львов — Эдгара, Аскольда, Джона и Андрея — на Пушкинском мосту. Сколько человечищ вы знали?
— Повезло встретиться с тремя. Первый — Игорь Губерман. Второй — польский живописец, скульптор, сценограф, иллюстратор, поэт, эссеист Анджей Струмила. Третий — географ Петр Лярский, над мемориальной доской которого я сейчас работаю…
— Вы так светитесь, когда вспоминаете человечищ. А как «присобачить» этот суффикс «ищ» накануне Года Собаки?
— Эта данность проявляется годам к 80-ти: человек работал, творил, созидал, накапливал свет и доброту — и стал мощным генератором энергии. В человечищах живет и горит что-то великое и святое. После общения с ними появляется ощущение солнца в макушке…
— «Солнце пришло!» — восклицал Дунаевский, когда в его дом входила Лидия Смирнова. А какие истины о женщине понял автор композиции «Маленький принц»?
— Розу я вылепил с характером. Мне нравятся женщины со стержнем, которые состоялись как личности и профессионалы. Хочется, чтобы она была интересной собеседницей. В паузах.
— А у глупой красавицы есть шанс понравиться могилевскому Церетели?
— Ну, не так надолго.
— Как скульптор определяет женскую красоту?
— Хочется смотреть, подойти и познакомиться поближе…
— Это качество называется «манкость»… Что манило и манит вас в жизни?
— В первую, вторую и третью очередь — работа. Мастерская — сакральное место, где идеи перевоплощаются в реальность. Я лет семь приступал к замыслу «Короля и Королевы, или Песочных часов». Если перевернуть эту композицию из бронзы, то получится знак бесконечности. Влюбленные наполняют друг друга собой — формируется одна большая душа на двоих.
— Так что такое любовь?
— Воздух, кислород, взаимное притяжение, интуиция, способность улавливать сигналы, космос, Бог…

— «Вначале было слово»…
— Слово — несовершенный инструмент. Сказать «красный цвет» — ничего не сказать живописцу. У алого цвета миллионы оттенков. Нюансы — это и есть самое главное. А слова могут передавать только простую информацию. Я бы не стал доверять свои чувства словам — скорее я выразил бы их через скульптуру. Я живу чувствами…
— Вы избегаете пасмурных людей или нет?
— У меня есть сумрачные друзья. Но мое солнце сильнее — могу, как лучом, пробить тучи на их небосклоне, поделиться эндорфинами… Мне нравится просто идти по жизни и радоваться перекресткам новых встреч. Знакомства открывают какие-то новые двери и влияют на меня — становлюсь легче и еще радостней…Я всегда чувствовал себя одним из тысячи самых счастливых людей планеты. Может быть, первым, может восемьсот восемьдесят восьмым…
— Откуда в вас эта бесконечная радость?
— Я остро ощущаю скоротечность жизни.
— Ваши работы из бронзы отражают эту мысль.
— Все по Булгакову: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен».

— За что вы любите жизнь?
— За возможность управлять большой белой машиной, возможность работать в радость, отдаваться своему делу в тишине мастерской, за долговечность скульптур, за вернисажи и беседы за столом, за крепкие напитки, виски и водку, за кусок мяса и грибы на закуску, за книги. Когда делал в Быхове скульптуру «На росстанях», то вылепил парню стопку книг. На корешках можно разобрать имена: Янка Купала, Якуб Колас, Максим Богданович, Сент- Экзюпери, Андрей Воробьев.
— Жизнь и смерть… Любовь и ненависть — очень похожие китайские иероглифы…
— У меня даже есть эссе «Чека- бэка». «Черный квадрат» Казимира Малевича с обратной стороны выглядит белым квадратом. С одной стороны «ч.к», с другой — «б.к.». Получается новый арт- объект «Чека-бэка». Для медитации. Можно созерцать, как квадрат висит на ниточке, вертится от малейшего дуновения ветерка, поворачивается то черной стороной, то белой … Можно думать о разных вещах. Полосатость счастья и несчастья, свет и темнота, величие и низость, правда и ложь, рай и ад, Небо и Земля, женское и мужское начала, движение вперед и назад, дух и тело, цельность, сон и явь, плен и свобода. Буря и штиль, молчание и слово, зло и добро, добро и зло, их бесконечность и равновесие. Белое — это негатив черного, черное — негатив белого… Все на свете — это «Чека-бэка». Два лагеря, которые спорят, могут смотреть на «Чеку- бэку» с разных сторон на один и тот же квадрат, один и тот же предмет и наконец-то прийти к согласию. На «Чеке-бэке» можно гадать: закрыть глаза, посчитать до 60-ти и решить: сделаю это, если БэКа! Не сделаю, если ЧеКа! Положиться на волю судьбы.
— Я с удовольствием почитала бы книгу эссе скульптора Андрея Воробьева!
— Мои эссе не изданы… Пока… Я живу мечтами… Мне кажется, уметь мечтать — это одно из лучших человеческих качеств. Мечта — это как надежда, что в твои двери постучится счастье…
— Как вы воплощаете свои мечты в жизнь?
— Самое главное — по-настоящему хотеть и верить. Бог, свет — все помогает желанию осуществиться. Когда человек живет в гармонии с космосом, то небо исполняет мечты и посылает подарки. Только успевай подставлять ладошки… Если не сыпется, то ладошки убираю. Значит, еще не время. Я живу в потоке доверия к жизни. Я давно мечтал о галерее.

— И звезды сошлись! Этот год подарил вам Галерею Андрея Воробьева, где вы смогли выставить свои работы. Прошли такие неповторимые вернисажи Оксаны Евдокименко, Веры Юрковой, Андрея Ревякова…
— С Андреем Ревяковым мы дружим со студенческих лет. Чудо, как призвание само находит нас. Мой тезка закончил двадцать первую школу и поступил в машиностроительный институт. Родители не могли нарадоваться, что сын учится на инженера. Ни с того ни с сего Андрей схватился за кисть и стал рисовать. Хотя до этого нигде живописи не учился. Мама Андрея работала медсестрой и обратилась за помощью к художнице Вере Юрковой: «Вера Ивановна, придите, Бога ради, к нам в гости, я от всей души напою вас чаем, угощу баранками, а потом мы позовем из комнаты Андрея. Посмотрите, пожалуйста, его работы и воскликните: «Какой ужас! Какая бездарность!»» Вера Ивановна пришла, напилась чаю, угостилась баранками, позвали из комнаты Андрея, студент «машинки» разложил повсюду свои картины: на столе, диване, ковре… Вера посмотрела и попросила прощения. Мол, зря ела ваши баранки. Работы вашего сына гениальные! С тех пор точно благодетельный ангел снизошел на семью. Андрей пошел в подмастерья к мастерам — реставраторам Станиславского костела, воспринял науку и с первого раза поступил в Белорусскую государственную академию искусств. Дела его пошли в гору — и он перетянул в Минск родных. Началась совсем другая, новая жизнь. Чудо, что признанный художник наконец показал свои полотна в родном городе. Возвращение через 30 лет. «Час Альмиры» — так он назвал интимную выставку в галерее, посвященную женщинам. Мечтаем в мае показать могилевчанам в Выставочном зале по улице Болдина и другие работы самобытного живописца.

— Какой у Ревякова неповторимый «Паж»! Мы со скульптором Корнеем Иосифовичем Алексеевым стояли перед ним как зачарованные, рассматривая чудо в солнечно-охристом венчике кудряшек. Решили, что Паж хлопает бабочкой ладошечек, болтает ножками и говорит: «Ах, как прекрасна жизнь!» На пороге Новый год. Что значит для вас этот праздник?
— Настоящее волшебство с запахом смолы и хвои. Так повелось с детства, спасибо родителям. Они соглашались быть связными между мной и Дедом Морозом. Правда, этот год забрал у меня отца. Мне очень его не хватает. Все остальное — хорошо.
— А какая ночь с 31 декабря по 1 января стала самой неповторимой?
— (Долгая-предолгая пауза)… В ту ночь мы с ней так и не встали с постели…
— «Оливье», я так понимаю, в тот год не было…
— Нет, «Оливье» появится только в следующем году. А тогда повсюду были разбросаны мандарины… Еще был виноград…
— Винная ночь прекрасна… Получается, любовь «Короля и Королевы» началась на Новый год?
— Нет. Раньше. Как любовь может начаться на Новый год? Хотя … все бывает в жизни… Вот с таким ощущением чуда и живешь…

Елена Максимова, фото Марины Морозовой
и из архивов Андрея Воробьева