37 лет назад Беларусь, а если точнее, часть районов Гомельской и Могилевской областей столкнулась с Чернобыльской бедой. Чернобыль у каждого был свой. Память услужливо возвращает меня в то время, когда мы, студентки-первокурсницы, собирали урожай картофеля на одном из колхозных полей Чериковского района, а на соседнем в это время снимали пласты земли… А вот уже весна 92-го, и мы с фотокором едем писать репортаж о том, как хоронят деревни на Чериковщине…

И вот спустя 31 год снова беседуем с человеком, который организовал спецпредприятие «Радон», был его первым директором и фактически стоял у самых истоков дезактивации, – подполковником в отставке Геннадием Николаевичем Данилиным.

– Как возникла идея создать «Радон» и что было перед этим?

– В 87-м году я уволился из Вооруженных Сил, в 88-м стал помощником начальника штаба Гражданской обороны Октябрьского района, а в 89-м – начальником штаба.

Обстановка в городе была непростой. На фоне того, что никаких дезактивационных мер в городе не проводилось, сквозила определенная паника. И весной 90-го года Сергей Артемович Габрусев, который тогда был председателем горисполкома, внес на заседание сессии горсовета предложение провести дезактивацию Могилева. А обязанности возложить на начальников штабов ГО.

Мне, соответственно, поручили возглавить дезактивацию Октябрьского района. А как ее проводить? Ни техники, ни опыта. Устроили мозговой штурм. И пришли к решению арендовать самосвал и провести дозиметрию района. Речь шла о брикете. Брикет сам по себе имеет повышенный фон, а в условиях радиации – тем более. Но мы подошли к этому очень щадяще. Это ведь частный сектор, люди годами собирают брусочек к брусочку… Конечно, это было непопулярное решение, но оно было необходимо.

У меня в штабе был ближайший помощник – инженер по защитным сооружениям Михаил Кокашинский. Он и занялся дозиметрией, а я – всеми оргвопросами. Все началось с носилок, рукавиц, самосвала. После дозиметрии мы вручную выносили брикет, который по уровню превышал 50 микрорентген. Так мы проработали до зимы. А потом снова с помощью мозгового штурма решили создать малое предприятие. Чтобы утрясти все финансовые вопросы и нам как юридическому лицу дать больше возможностей. Название – «Радон» – придумали сами.

А в марте 1991 года был создан Государственный комитет БССР по проблемам последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС. И принята Государственная программа по дезактивации загрязненных территорий и возвращению их в эксплуатацию. Но кто будет этим заниматься? Коммунальники не занимались. Пожарные – тоже нет. Нужно было конкретное предприятие и именно в том регионе, где произошло заражение. Так и были созданы в Гомеле – «Полесье», а у нас – «Радон».

Тогда же всех начальников штабов ГО пригласили к Габрусеву, чтобы мы отчитались о том, что сделали за 90-й год. По докладам получилось, что Октябрьский штаб – лучший по всем аспектам. Нас стали ставить в пример и предлагали другим опираться на наш опыт.

В то же время с начальником штаба ГО области полковником Клепчей мы неоднократно обсуждали вопрос создания спецпредприятия, которое бы реагировало на чрезвычайные ситуации, особенно такого плана, как радиоактивное загрязнение.

А 22 апреля 91 года на заседании облисполкома меня утвердили директором спецпредприятия «Радон» областного значения.

– Серьезная ответственность…

– Еще бы! Тем более, что ни техники, ни документации, ни технологий, ни финансов не было. Ни-че-го. Но в военной среде приказы не обсуждаются… Тем более, что у меня были хорошие помощники. Еще на этапе организации малого предприятия пришли Михаил Волков и Владимир Гришин. А Михаил Кокашинский уже был. Эта троица – люди, которым я безмерно благодарен!

1 июня мы выехали на первое захоронение. Выбрали глухую деревню на 20 домов, чтобы отработать технологии.

Самые первые шаги были очень тяжелыми. Три раза я ездил в Минск на согласование технологических работ и защиты людей в условиях радиации. Все строилось с нуля, методом проб и ошибок. Готового ничего не было. Поначалу даже гвоздей не было, чтобы сколотить и установить памятные знаки на месте снесенной деревни. Но постепенно все наладилось. Мы начали развиваться. Получили автотехнику, приобрели средства защиты… На местах создали условия для отдыха работающих, организовали дезактивацию, медицинский контроль, питание, доставку.

…В Чериковском районе радиоактивной опасности подверглись 25 деревень и поселков. Их жители были отселены, а дома захоронены.

– Чем были опасны отселенные деревни?

– В первую очередь, растаскиванием по территории Беларуси радиоактивных вещей и стройматериалов. Эти деревни представляли интерес и для криминальных элементов. Одичавшие животные тоже были проблемой. Собаки – метисы с волками – не боялись ни людей, ни огня, сидели на обочинах и караулили. Попробуй выйти к ним – порвут. В домах – змеи. Все брошено, запущено. Страшная картина, очень неприглядная. На земле нужно было наводить порядок.

– Как вам работалось?

– Мы занимались захоронением радиоактивных отходов и сносом деревень. Поэтому в первую очередь нужно было побеспокоиться о защите людей. Штаб Гражданской обороны дал нам десяток самосвалов и четыре водовоза, чтобы можно было перед разрушением орошать дома и почву, а также иметь возможность мыться.Наши ребята – 4 бульдозериста и 18 водителей – работали отлично. На подворьях убирали сараи, деревянные дома. Каменные здания не трогали, снимали только крышу, если она была заражена. Деревья тоже старались сохранять. Поддерживали продуктами и четырех бабушек, оставшихся в деревне Пчельня…

Хочу вспомнить добрым словом Алексея Ивановича Князива, в начале 90-х – председателя Чериковского райисполкома, который оказал нам очень большую помощь. И когда мы уже начали захоронения в Чудянах, официальные лица, приезжавшие с проверками, никаких претензий к нам не имели.

– Были моменты, которые запомнились особенно?

– Такого предприятия, как наше, не то что в Беларуси – нигде в мире не было. Естественно, нас приводили в пример. Однажды позвонили из облисполкома и сказали, что к нам едет делегация, хотят посмотреть, как мы работаем. И вот мы в большом экспресс-автобусе, битком набитом представителями Германии, Голландии, Швеции… Сначала приехали в Веприн, я показал, где мы располагаемся, – дома, базу… Потом – в Чудяны. Я вышел из автобуса и через переводчика пригласил выходить. Но к дверям никто не ринулся. Вместо этого распахнулись все форточки, и автобус, как ежик, ощетинился дозиметрами. И началось обсуждение на всех европейских языках. Я поинтересовался у переводчицы, почему они не выходят, и вообще, о чем говорят. Она ответила: «Они говорят, что вы – смертники». Так никто из автобуса и не вышел… Я остался там, а автобус развернулся и уехал назад в Могилев.

– Если бы была возможность вернуться в то время, что-то бы изменили?

– Пожалуй, настоял бы на том, чтобы было организовано предприятие по переработке древесины. Чем эти дома просто хоронить в землю, лучше было бы пустить их на переработку. Конечно, при надлежащем дозиметрическом контроле. В то время я прочитал в популярных журналах, какие есть технологии производства ДСП, ознакомился с ними… Работая в «Радоне», сам собрал и свой первый компьютер. Хотел провести мониторинг зараженных территорий Могилевской области. Но для этого нужна была компьютерная программа. Ездил в Москву, чтобы взять ее и на ее базе сделать свою, для нас. Но в 92-м году по настоянию медиков был вынужден прекратить работу по дезактивации и сменить род деятельности.

…Об этом времени, несмотря на то что дело было опасным, у меня остались самые теплые воспоминания.

Беседовала Александра ПРОНЬКИНА

P.S. Сегодня «Радон» – большое предприятие с республиканским статусом. Как и прежде, его сотрудники занимаются специальными работами, связанными с ликвидацией последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС. Разбирают и захоранивают дома и сооружения в отселенных и реабилитируемых населенных пунктах, утилизируют отходы дезактивации, благоустраивают территории.

Разрушают, чтобы созидать… Парадоксально, но это так.

После катастрофы на Чернобыльской АЭС около четверти территории республики подверглось радиоактивному загрязнению. В зонах отселения прекратили существование 479 населенных пунктов, покинутыми оказалось более 26 тысяч частных подворий и общественных капитальных строений.

Справка «ВМ»

Геннадий Данилин окончил Авиационно-техническое училище по специальности «радиолокация». Служил в ВВС – в авиации ПВО – на различных должностях. Был офицером боевого управления, служил в политотделе, откомандировывался в самые дальние точки Советского Союза и горячие точки за рубежом, находился в составе группы советских войск в Германии, занимался партийно-политической работой.

Как и многие офицеры того времени – высокоэрудированный специалист с широким спектром подготовки.